Международный гроссмейстер Евгений Свешников, чье имя было для многих челябинцев легендой еще с 70-х, живет сейчас в Прибалтике. Но на родину приезжает часто. Свешников - известный теоретик шахмат, имя которого носит популярный вариант сицилианской защиты (на Западе он называется вариантом Свешникова, а в России - челябинским). Кроме того, он тренер-консультант и спарринг-партнер чемпионов мира. А еще его знают как шахматного "композитора". Мы встретились с ним в областном шахматном клубе имени Спасского.
Спорт или игра?
- Евгений Эллинович, судя по всему, вы приезжаете в Челябинск как педагог?
- Я скорее, учитель, наставник тренеров. Консультант по различного рода теоретическим вопросам. Шахматы все видят как или культуру, или искусство, но спорт - главная составляющая, интересующая большинство людей. Для меня это было игрой в детстве, потом шахматы стали искусством, когда я еще за сборную СССР выступал, потом были и борьбой, и просто спортом. А когда я стал заниматься с детьми, где-то к своим сорока годам, шахматы стали наукой. Я ищу истину, пытаюсь решить шахматную задачу - то, что до меня делал Ботвинник.
По этому поводу у нас был спор с Михаилом Моисеевичем (Ботвинником) незадолго до его смерти. Он же крупный шахматный теоретик. Ботвинник пытался создать игровую шахматную машину, написать алгоритм игры, который был бы подобен мышлению человека. Я же предлагал создать алгоритм по образу мышления гроссмейстера и создал свою теорию шахмат. В шахматах есть, например, в начальном положении лучший ход, есть следующий лучший ход. Я даже чемпионам мира объяснял, что знаю четыре лучших хода. Но на главный вопрос шахмат - какова оценка начального положения? - ответа пока нет.
- Когда, по-вашему, в шахматах кончается игра и начинается спорт?
- В шахматном клубе, где пенсионеры и школьники играют, это вроде бы и игра, и маленький спорт. А вот спорт высших достижений - там главенствует не игра и даже не спорт, а наука и характер. Научное знание в шахматах я бы сравнил с решением, например, теоремы Ферма. Это такая глобальная задача, которая, может быть, и не имеет реального практического значения, но человек пробует свои силы.
Человек против компьютера
- Что можете сказать о соревновании человека и компьютера?
- Человечество вступило в полосу новых отношений с компьютером. В этом смысле шахматисты - передовой отряд человечества. Компьютеры сначала нам поменяли правила игры - мы уже не можем откладывать партию. Компьютеры изменили контроль - мы уже не можем с мобильными телефонами находиться в момент игры, потому что возможна подсказка. Сейчас компьютеры вмешиваются в область изучения теории.
Кибернетики считают, что можно обучить игре в шахматы путем математического перебора, и они достигли в этом больших результатов. И все же Ботвинник был ближе к истине - научить играть машину так, как мыслит гроссмейстер, вполне возможно. Я создал свою систему выбора лучших ходов в дебюте, резко сузив задачу для игрового шахматного компьютера. Я предложил по четыре принципа для черных и для белых, установив определенный порядок их применения. Подошел дифференцированно, как математик. В этом, может быть, мне помогла математическая школа № 31, которую когда-то закончил (не случайно выиграл 80 международных турниров с участием как минимум нескольких гроссмейстеров, что удавалось немногим).
Мой уровень соответствует доктору наук (если бы по шахматам присваивалась докторская степень). Главная слабость компьютера в дебюте - у него не хватает мощности, а в эндшпиле пяти-шести фигурные окончания давно просчитаны и записаны в память компьютера, поэтому он их не играет, а демонстрирует. На компьютерах нет базы данных, они не участвуют постоянно в турнирах, поэтому шахматисту к ним трудно готовиться. Компьютер имеет моих 2 тысячи партий, а я не знаю его партий. Человек дает таким образом большую фору компьютеру. Но по переписке я обыграю любой компьютер. Дайте мне на пару недель любой современный компьютер, и я его обыграю в дебюте.
Компьютер не может решить дебютную задачу, начальную позицию просчитать. У него на это не хватает мощности. Потому что здесь десять в сто двадцатой степени или даже еще больше вариантов. Человеческий метод более рационален. Человек не перебирает все. У человека есть алгоритм поиска. Дебют - это математическая задача с элементами психологии, потому что человеку помогают в его творческом или, может быть, интуитивном поиске эмоции, а у компьютера этого нет.
Компьютер не сможет ничего радикального внести в шахматную теорию,но может помочь в деталях. Еще в XVIII веке гениальный шахматист Андре Франсуа Филидор показал, какие позиции выигрываются, а какие можно свести только вничью. Теперь компьютер просто выстраивает таблицу и говорит: этот ход проигрывает, а вот этот делает ничью. Компьютер не решает задачу, компьютер демонстрирует решение. Меня же интересует, кто быстрее решит математическую задачу.
Мой старший товарищ гроссмейстер Лев Полугаевский из Самары (увы, недавно он умер) в свое время показывал чудеса анализа. Анализировал лучше, чем все чемпионы мира. Он был выше любой самой мощной компьютерной техники. Это было двадцать - тридцать лет назад. Сейчас это все уже можно сделать с компьютером. Однако компьютер сам не знает, где надо остановиться, на какую глубину надо просчитать. Современный компьютер не сможет написать теоретическую книгу. А вот если человек будет выбирать из компьютера информацию, он написать такую книгу может.
Шахматы с пяти лет
- Евгений Эллинович, как шахматист вы сформировались еще до 31-й школы?
- Я в шахматы начал играть в пять лет и решал шахматные задачи. Потом начал заниматься во Дворце пионеров и школьников на Алом поле у Леонида Ароновича Гратвола. Был свидетелем, как Карпов в начале 60-х, во время 30-градусного мороза, сидя в шубе и на шахматной доске, так как он не доставал до стола, выиграл партию в последнем туре у чемпиона области - того самого Гратвола, моего тренера. Карпов стал кандидатом в мастера, а у меня тогда был второй разряд.
В 31-ю школу я пришел уже с первым разрядом. После окончания школы стал мастером спорта на турнире молодых кандидатов против мастеров, который проходил в Литве в конце августа.Первым мастером у нас на Урале стал Гена Тимощенко, тоже выпускник 31-й школы. Он меня немного старше и выполнил норматив в таком же турнире на два года раньше. А гроссмейстером он стал позже меня. Сильный шахматист, хороший методист, тренировал в свое время Каспарова.
В 31-ю школу я перешел, потому что туда ушли мои друзья и отрекомендовали меня как талантливого, подающего большие надежды шахматиста. В итоге в школе я проделал путь от первого разряда до мастера спорта, пробился на чемпионат Союза. Было четкое желание играть в шахматы лучше, пошел заниматься математикой и физикой. Расскажу живой пример о связи шахмат и математики - как Анатолий Карпов тренировал память. Мы ехали с ним поездом в 1969-м году в Таллин на матч сборной СССР со сборной Скандинавии. Он лежал на второй полке и все время что-то вычислял. Оказалось, он у корня квадратного из двух просчитывал семьдесят какой-то знак. Казалось бы, совершенно бессмысленное занятие, но таким образом он тренировал память, концентрацию внимания.
Шахматы и математика - тут есть своя закономерность. Среди хороших шахматистов я не знаю плохих учеников по математике и физике. Шахматы помогают выстраивать правильно логическое мышление, вырабатывают усидчивость и работоспособность, концентрацию внимания. А также позволяют принимать правильные решения и при этом не перекладывать свои ошибки на чужие плечи. Как отдельный предмет для изучения в школе шахматы были бы очень полезны.
В советские годы в Одессе, а в 1990 - 91-м годах в Новосибирске проводились такие эксперименты. Эффект был потрясающий. Я присутствовал на уроках, разговаривал с директорами школ, с учителями, с родителями - практически стопроцентная качественная успеваемость была у тех, кто занимался шахматами. Сейчас в развитых странах и в таких быстро развивающихся, как Индия и Китай, шахматы приходят в школы.
- Евгений Эллинович, Вы состоите в браке второй раз, у вас четверо детей. Кто-нибудь из ваших детей продолжил Вас в шахматах?
- У меня две девочки и два мальчика. В шахматы играет старший сын. Два года подряд выступал в нашем Кубке федерации, один швейцарский турнир выиграл. Всех молодых сверстников обыграл, попал в Кубок России. Помню, я на этапе Кубка России третье место занял, а он теперь - четвертое. А там вообще-то десять гроссмейстеров играло. Сын - шахматист способный, но так сложилось, что, когда он был чемпионом Латвии (в 12 лет), у него отобрали паспорт. Четыре года не мог выехать не то что на соревнования, а даже к бабушке в Москву. У меня тогда вся семья не могла выехать за пределы Латвии. Был момент, когда я судился и с Россией, и с Латвией одновременно! В конце концов выиграл оба суда.
- Тем не менее и в настоящее время проживаете в Латвии?
- Да, но я не эмигрант. Как была у меня челябинская прописка, так и осталась. Юридически я никуда не уехал, хотя фактически уже 20 с лишним лет живу в Латвии. В Челябинске живут дети от первого брака. У меня гражданство российское, а у моих детей и жены было только союзное. Теперь вообще нет никакого, поскольку гражданство у них отобрали вопреки всем международным нормам. Увы, на все это Россия закрывает глаза.
Хобби - судиться
- Кроме шахмат еще чем-то увлекаетесь сейчас?
- Много лет марки собирал (начал с семи лет). Книги пишу и читаю, фильмы смотрю, с собакой гуляю - ничего особенного. Если подумать, настоящее хобби у меня другое, очень необычное. Я сужусь с государствами, чиновниками, различными фирмами. Последний суд выиграл у двух государств - России и Латвии. Обычно суды выигрывают у одного государства с помощью другого, а я выиграл у двух с помощью закона.
Мою семью изгоняли со своей родины - Латвии, мне пришлось отстаивать их право проживания там, где они родились. Карпов и Говорухин пытались помочь, но не смогли, а вот закон помог. Но главное, чего я хочу сейчас, - защитить свои авторские права на шахматные партии. С появлением компьютеров мы оказались совершенно не защищенными от дельцов компьютерного бизнеса, ворующих нашу интеллектуальную собственность! У нас по-настоящему воруют партии. Мы этот продукт создаем иногда всю жизнь, а деньги за его продажу получают другие, те, кто их просто собирает и систематизирует.
Раньше я мог рассчитывать на то, чтобы издать сборник своих партий, теперь - нет. Теперь это делают другие на основе моего материала и даже не спрашивают меня об этом. Здесь мои интересы идут вразрез с интересами шахматистов первой-второй десятки, потому что они-то как раз за свой труд получают приличные деньги. А остальные шахматисты получают только за набранные на турнирах очки. Именно среди этих шахматистов я и ищу сотоварищей и предлагаю защищать свои права законным путем через суд.
Академик Абалкин, бывший президент шахматной федерации России, еще в конце 80-х - начале 90-х годов говорил Горбачеву, что в вопросах приватизации необходимо учитывать интеллектуальную собственность, но Горбачев не понимал всей важности вопроса.
Я провел комплексную экспертизу вопроса об авторском праве на шахматные партии. Свое положительное мнение высказали три академика, но суд всё равно не признал наших аргументов. Больше всего в такой ситуации выигрывает Запад. Компьютерные фирмы делают программы, пользуясь бесплатно нашими наработками, и зарабатывают огромные деньги, а мы ничего с этого не имеем. Несколько миллионов человек в мире пользуются шахматной информацией, которую свободно можно найти в Интернете, и если бы мне платили за просмотр моих партий хотя бы 2-3 копейки, то я был бы вполне обеспеченным человеком.
- Между шахматами и судебными баталиями, кажется, трудно найти какую-либо связь?
- Верно. Но я ведь и не становлюсь юристом. Мне моя шахматная, профессиональная, можно сказать, логика помогает увидеть несправедливость, найти несуразицу в наших каких-то там официальных отношениях. И уже с точки зрения голой логики я вступаю в схватку и зачастую выигрываю. Профессия шахматиста - гроссмейстера, теоретика и практика - похожа на профессию адвоката: постоянно приходится с помощью законов доказывать, что твои аргументы сильнее, чем аргументы оппонентов.
В шахматном мире за Свешниковым однажды (и, похоже, навсегда) закрепилась слава забияки - всегда готов к борьбе, всегда готов ввязаться в спор. И не только в шахматах. Шахматы дали ему имя. А он посвятил им свою жизнь.
