Ни одно обращение Николая Сандакова не дошло до генерального прокурора России

В ходе суда Сандаков сделал заявление, текст которого мы публиакуем ниже:

1. Основная задача следствия создать максимум препятствий для защиты по обоим моим уголовным делам. Именно поэтому уголовные дела до сих пор не соединены, несмотря на то, что дела на 70% состоят из одних и тех же документов, расследуются Следственным комитетом, фактически следственные действия проходят в одном и том же здании на ул. Свободы, 40, одними и теми же сотрудниками ФСБ осуществляется оперативное сопровождение по обоим делам, по обоим делам я единственный обвиняемый и прочее. Сегодняшнее ходатайство – инструмент необъективного и предвзятого следствия для создания максимума препятствий для защиты. Находясь под домашним арестом я лишен возможности собирать доказательства, я не могу в необходимом количестве и качестве консультироваться с адвокатами по обоим уголовным делам, из-за сложности процедуры доставки в суд и на следственные действия я фактически лишен возможности надлежаще ознакомиться с материалами первого дела и, предполагаю, что и по второму делу, следователь, пользуюсь, моей ограниченностью в передвижениях, сделает все возможное, чтобы усложнить процесс ознакомления и работы с делом. Всем очевидна надуманность обоих обвинений, построенных только на противоречивых показаниях зависимых от следствия Тарасова и Калугина, поэтому единственная возможность избежать ответственности за незаконное уголовное преследование, это всеми правдами и неправдами не дать мне нормально защищаться в надежде получить обвинительный приговор. Кроме того, подобными ходатайствами, следствие умышленно пытается размыть ответственность, переложив часть ответственности за незаконное лишение свободы на суд и не скрывает это. Следователь несколько раз за последний месяц пытался устроить «торги» по изменению меры пресечения, выставляя незаконные неприемлемые условия. Мы отказались.
2. Второе. Следствие, за счет домашнего ареста, пытается создать препятствия для дачи мною свидетельских показанийв уголовном деле сенатора Цыбко, которое сейчас рассматривает в Озерском городском суде. С первого дня моего задержания в марте 2015 года, следователи и оперативники, запугивая меня большими сроками заключения в случае отказа от сотрудничества, пытались заставить меня оговорить Константина Цыбко: подтвердить ряд не соответствующих действительности обстоятельств. Говорили, что моя невиновность никого не интересует, что в эпоху борьбы с коррупцией кто ж меня, зама губернатора оправдает даже если я невиновен, и что единственный шанс мне выйти на свободу не через 12 лет, а через 5, это оговорить Цыбко. Бедерин, правда по другому поводу, мне прямо говорил, что лживым показаниям Тарасова в суде могут не поверить, а вот показания одного из руководителей области для суда будет существенны. Показания Тарасова и других, зависимых от следствия людей, которые хотели, чтобы я подтвердил по делу Цыбко, не только не соответствуют действительности, но и просто абсурдны. Не буду сейчас вдаваться в подробности. Уверен, что у меня будет возможность дать показания по этому поводу в Озерском городском суде и Советском суде г. Челябинска. Я отказался оговаривать Цыбко. Сейчас у следствия одна из задач не дать мне рассказать в суде правду по делу Цыбко и про то как, когда и кто это дело фабриковал, как «ломали» свидетелей и прочее.
3. Третья задача следствия – оказать на меня и мою семью психологическое воздействие. Я уже полтора года лишен возможности работать. Следствие знает, что у меня дети, мама, страдающая серьезными заболеваниями и семья брата, которых надо поддерживать и помогать. Все мои счета, в том числе зарплатный, а также имущество арестованы. Полтора года вся нагрузка по обеспечению семьи лежит на моей жене. Следователь Бедерин прямо, в присутствии защитника, говорил, что если я не признаюсь и не оговорю других людей «у детей скоро на сухари денег не будет». Спасибо друзьям, родственникам, которые помогают, но их возможности не безграничны. Нахождение на домашнем аресте не позволяет мне работать и содержать семью, создает материальные и психологические трудности. В частности, я был вынужден значительно сократить расходы на защиту, но огромное спасибо моим адвокатам, которые несмотря ни на что продолжают меня защищать.
4. Четвертая задача следствия - не дать мне возможности донести до Генеральной прокуратуры, директора ФСБ все обстоятельства, связанные с незаконным уголовным преследованием и другими обстоятельствами деятельности, несовместимой со званием руководителей органов государственной безопасности и следственных органов. Это возможно только на личном приеме меня или кого-то из людей, которые мне помогают. За полтора года нашей работы до директора ФСБ Бортникова дошло только одно наше обращение из семи, а до генерального прокурора Чайки - ни одного (!) из более чем десяти. На уровне канцелярии в личном приеме по моему делу отказали Герою России и депутату Госдумы. Но даже этих обращений было достаточно для проведения проверки службой собственной безопасности ФСБ России, в рамках которой я давал объяснения офицерам с Лубянки. Кстати, может быть и в связи с моим делом в том числе, в ближайшее время, будут приняты определенные кадровые решения в Челябинском УФСБ. Уже есть серьезные дисциплинарные взыскания. Проводилась проверка и по следователю Бедерину. Пока, к сожалению, она не привела к справедливым решениям, но мы эту работу продолжаем. Надеюсь, в связи с реформой и кадровыми изменениями, которые начались в правоохранительных органах страны, системная незаконная деятельность Бедерина и его руководителя Ибиева, будет расследована в соответствии с уголовно-процессуальным законом. По нашему мнению они виновны в фабрикации как минимум 3-х уголовных дел, включая мое.
5. Пятая задача следствия максимально снизить возможности меня и моих защитников донести правду о моем деле общественности через средства массовой информации. Мало того, что я ограничен с общении со СМИ постановлением суда о помещении меня под домашний арест, так еще следователь 8 сентября попытался незаконно отобрать у меня подписку о неразглашении материалов дела. Я теперь не могу привлекать даже независимых экспертов – следователь нам это прямо запретил, нарушив все возможные нормы закона. Кстати, именно привлечение экспертов: ученых, юристов-профессионалов вынудило в свое время изменить обвинение во взятке по первому делу и поставить под сомнение все обвинение. Весь цинизм в том, что само следствие системно использует свои административные возможности и на всю страну через федеральные и региональные государственные СМИ (ВГТРК, 5 канал, Россия сегодня, челябинское ОТВ и другие) выставляет меня преступником без приговора суда, попирая презумпцию невиновности, распространяя видео с моим задержанием, выдавая за предметы роскоши символические сувениры из моего дома стоимостью 2-3 тысячи рублей и т.д. Я уже не говорю, что сам (!) Маркин до судебного разбирательства проводил пресс-конференции с рассказами о том, какой я преступник.