Ранее мы сообщали о визите на предприятие представителей ОНФ в сопровождении прессы. Причиной стали многочисленные жалобы инвалидов на качество выдаваемой ортопедической обуви. Самой активной участницей того мероприятия была эксперт ОНФ, инвалид Татьяна Кузнецова. О самой Татьяне Алексеевне можно рассказывать долго. Начать хотя бы с того, что она первая в мире женщина, пробежавшая марафонскую дистанцию на …протезе бедра с коленным модулем! Между прочим, протез был отечественного производства, разбивающий ногу в кровь. А еще Кузнецова много лет была штатным испытателем РКК «Энергия» в Королеве. На базе космической корпорации в свое время создали КБ по разработке протезных изделий. Но это, наверное, тема отдельного рассказа. Сейчас мы говорим о ситуации на протезно-ортопедическом предприятии в Челябинске.
- Татьяна Алексеевна, год назад Вы подняли проблему некачественной обуви на протезном предприятии. Был большой шум. Что с тех пор изменилось?
- По большому счету ничего не изменилось. Место прежнего директора заняла бывший главный инженер. Кстати, я Зубарева (бывший директор – авт) предупреждала, что так будет, что его сожрут. С Зубаревым хотя бы можно было решать вопросы. Нынешняя руководитель Александрина видит только деньги.
- Как Вам недавнее посещение предприятия представителями ОНФ и журналистами?
- Вы же сами все видели. Представители ОНФ, включая меня (я эксперт Общероссийского народного фронта) пришли на предприятие в связи с большим количеством жалоб инвалидов на качество выдаваемой здесь обуви. Я отлично знаю это предприятие, много лет общаюсь с его руководителями. И они меня знают. Александрина когда меня увидела, просто оторопела. И дала команду нигде никого не пускать.
Заметьте, я никому во время этого визита не сказала грубого слова. Но проявила настойчивость, чего не могу сказать о журналистах. Исполняющая обязанности руководителя предприятия Александрина, как вы помните, встретила нас на входе, после чего ушла в неизвестном направлении. Охрана запретила нам пользоваться лифтом и подниматься выше первого этажа. Более того, по указанию директора охрана зачем-то вызвала полицию. Но мы все равно своего добились. И осмотрели стационар. Кроме того, мы поговорили с пациентами. Женщинам здесь выдают зимние ботинки, внешне напоминающие мужские, и нечто на тяжелой подошве, похожее на сандалии, на лето. Где это видано, чтобы женщинам выдавали такую неудобную обувь, которая еще и стоит 10 600 рублей? Обувь внешне непрезентабельная и крайне неудобна в носке. Да, за нее платят не инвалиды, а государство. Но если бы нам выдавали эти деньги на руки, мы бы покупали приличную модельную обувь, к которой бы оставалось подобрать индивидуально стельки. Кроме того, есть экспертизы, которые показывают, что никакая это не ортопедическая обувь, которую выдают в Челябинске инвалидам.
- Что же со стационаром случилось? Почему он закрыт? Может, потому, что предприятие сменило форму собственности? Теперь это уже не унитарное предприятие, а филиал московского акционерного общества (которым владеет государство).
- Нет, дело не в том, что надо было менять лицензию. Лицензии у стационара никогда не было! Я подняла этот вопрос. И руководство предприятия от греха подальше, видимо, решило стационар закрыть.
- Скажите, кому и в каких случаях нужен стационар?
- В стационаре лежат по протезированию 21 день. Человек зашел, сняли мерки, сделали слепок. Подчеркиваю, 21 день человек находится в стационаре для того, чтобы начав процедуру с нуля, он в итоге мог выйти на своих ногах. Это нужно тем, кто впервые получает протез, а также тем, кто протез меняет. Мне хватило 9 часов! Я сразу объясняла, что меня, например, заваливает набок. Там шестигранники мастер подкручивал. Говорила, что стопа внутрь смотрит. Он переходник откручивал, разворачивал. Потом говорила, что надо пяточку поднять. Открутили и подняли. Мастера любят со мной работать. Понимают – что за день-два все можно сделать. А деньги уже ими заработаны! Иное дело в ситуации, когда из Москвы приезжает специалист, которому надо оплачивать помимо работы еще проживание в гостинице, питание, все в принципе рассчитано на то, чтобы решить вопрос за сутки. Какой там 21 день! А мне потом подают акт о получении протеза, в котором указано, что было затрачено 65 часов работы. Я пишу, что на самом деле было 9 часов. Александрина как увидела, позеленела. «Зачем написала»?». А я знаю, зачем. Когда придут прокурорские, чтобы они мне не говорили, как некоторым: «Когда получила протез, почему не писала замечаний?».
- Как бы Вы оценили нынешнего руководителя Наталью Николаевну Александрину? Можно ее назвать эффективным директором?
- Ни в коем случае. Ничего не изменилось на предприятии. Наверное, стало даже хуже. Александрина безответственная. Для нее деньги – главное. Последний раз я получала свой сложный протез не на предприятии, где хотя бы созданы условия для приема инвалидов. Я получала протез на улице Российской в офисе некой ООО «ПОЦ» (Протезно-ортопедический центр), которое официально выиграло аукцион и подписало госконтракт (Александрина ранее одновременно была директором ООО "ПОЦ" и главным инженером протезно-ортопедического предприятия - авт). Хотя не имеет никакого необходимого оборудования и специалистов. Кушеток там нет, раздеться негде. Нужен слепочный кабинет – его там тоже нет. Здесь и раздевалка, и подмывалка, и слепочная. Сижу, жду мастера. Угадайте, откуда мастер идет? С завода. А мастер, знаете, кто? Сын Александриной. Приходит этот мастер… Который на тот момент работал год и три месяца. Мне, асу, зубру, испытателю протезных изделий, этот человек со стажем год и 3 месяца взялся делать протез…
Но вот делает он слепок, я ухожу. Понимаю, что идет качание денег муниципальных с протезного предприятия. Сын Александриной по сей день числится на протезном предприятии. В кабинете № 2, кажется, он сидит. Получается, зарплата мастера по табелю проходит в протезно-ортопедическом предприятии. Он же трудоустроен там. Но он трудоустроен и здесь. Потому что зарплата здесь в валюте! В унитарном предприятии денег нет. Выводят сюда. Гипсовый слепок мне, кстати, переделывали несколько раз. Слепок заливается дорогостоящими немецкими материалами. Это опять же все списывается со склада с протезно-ортопедического предприятия.
Со временем контракты стали оформляться уже на ИП Александрину. Насколько я знаю, это предприятие жены сына Натальи Николаевны. Клановость, семейственность здесь процветают. Мне рассказали, что из ООО «ПОЦ» многомиллионные суммы были выведены на ИП Александрину. И в конце июля в арбитражном суде по этому поводу начнется разбирательство.
А необходимое сложное оборудование для протезов Александрина закупает в Москве у фирмы «Антарес». Дорого покупает.
Сегодня есть тендеры и конкурсы. В то же время есть заранее договоренности, кто победит на аукционе в Челябинске.
- Вам протез-то сделали в итоге хорошо или плохо?
- Сделали плохо. Второй раз вызывали представителя фирмы «Антарес» с Москвы, Михаила. «Антарес» занимается в том числе коленными модулями (мой случай). В Челябинске запускать такие протезы никто не умеет. Здесь же никто этому не обучен. Я могла поначалу на протезе только стоять, без помощи московского специалиста. Без запуска электроники ходить невозможно. А надо же ходить! Там по 10-балльной шкале оценивается качество изделия по четырем критериям. Например, проверяем на медленной ходьбе, на быстрой ходьбе и т.д. Надо проверить и перекат стопы. Я сама – врач-реабилитолог. 35 лет хожу на протезе, 25 лет бегаю марафоны. Так угадайте, где я проверяла качество протеза? Вот улица Российская, мимо жилых домов я шла. У всех на виду. Представьте: гильза, железяка, сарафанчик. Мастеру же нужно видеть все, как оно работает. И я, представьте, вышагиваю по Российской у всех на виду. Но это же унижение, тем более для женщины! А если бы мне выдавали протез на протезно-ортопедическом предприятии, я там же и проверяла бы его качество. Ходила бы по этажам, по территории. В столовую бы прошлась. Там своя стихия. На инвалидов даже не оглядываются. А тут посреди города…
Так мне в итоге протез нормально и не сделали. Выкручивалась сама. И на все 10 баллов я его не могу по сей день использовать.
- Интересно, сын Александриной по-прежнему работает на заводе?
- Да, мастер-протезист. Это же смешно. Что он может знать, уметь?
- Вы что-то знаете о начавшихся увольнениях на протезном предприятии?
- Конечно, мне сами сотрудники об этом рассказывают. 27 человек уже уволилось за год. А все потому, что в этом протезном предприятии работала врачом, например, лор-врач. О каком профессионализме можно говорить в таких условиях? В целом очень низкая квалификация у работников предприятия. Поэтому для того, чтобы инвалид мог носить свой сложный протез, приходится, как я уже говорила, приглашать из Москвы поставщиков комплектующих из упомянутой фирмы «Антарес». И дорого оплачивать их услуги.
- Теперь протезно-ортопедическое предприятие в центре общественного внимания. Наверное, ситуация заставит Александрину что-то менять в работе?
- Ничего не меняется. Сейчас с сотрудников протезно-ортопедического предприятия еще и берут подписку о неразглашении о происходящем. Это режимный объект, что ли? Я уже в Министерстве социальных отношений в Москве (Ильинка, 15) всех их сдала еще в прошлом году. Показала контракты на обувь, акты. Рассказала про схему с частным предприятием. Написала заявление. В нем рассказала про клановость, семейственность на предприятии. Рассказала, что подавала заявление в ОНФ.
Но в ответ мне пришла отписка на 2 вопроса, а еще на 2 вопроса ответов не дали вовсе. Тогда я взяла ортопедическую обувь свою и понесла в Роспотребнадзор в Челябинске. Показываю: вот обувь, якобы выданная на протезно-ортопедическом предприятии, на самом деле купленная. По конкурсу стоит 10 тысяч рублей. По оценке – не более 2 тысяч рублей. Качества нет, ортопедии нет. Нужно официальное заключение. Меня выслушали и говорят, что у них нет аккредитации, чтобы давать такие заключения по ортопедической обуви. Тогда я обратилась в ОНФ к Денису Рыжему. И оттуда в прокуратуру пошла бумага с приложенным заявлением инвалидов про качество обуви. ОНФ просил сделать заключение. Прокуратура в свою очередь обратилась в контрольно-счетное управление (КСУ). И вот КСУ пригласило юриста протезного предприятия, пригласило меня, пригласили с министерства людей и пригласили …себя. А я обзвонила инвалидов и привела на совещание 18 человек! Говорю инвалидам: «Заходите!». И вот инвалиды начинают заходить в кабинет: с тростями, с костылями. И я следом. «Это мы, инвалиды. По обуви. Вы меня пригласили. Послушайте не только меня, а всех.». Юрист с предприятия пятнами покрылся. И тогда для мероприятия открыли актовый зал.
Они сели, 7 человек, в президиум. А мы сели в зале. Закончилось обсуждение тем, что меня попросили направить заявление уже в контрольно-счетное управление. Мол, просим сделать лабораторный анализ по обуви. Мы написали заявления в КСУ. Там выдают заключение: «не ортопедическая», «не соответствует». После этого я предложила провести круглый стол. Были все, даже руководитель Контрольно-счетного управления, а также специалист, который сразу оценил, что многие образцы обуви с протезки на самом деле изготавливались в других городах и даже странах.
19 июня 2017 года я вылетела снова в Москву в Министерство соцотношений, с дополнительными материалами. И подала новое заявление, в котором указала, что мое предыдущее заявление не было должным образом рассмотрено. И добавила, что если так же будет рассмотрено новое заявление, будем обращаться в Генпрокуратуру.
А в конце июня в Челябинске работал Совет по правам человека при президенте России. Я тоже пришла к ним на прием и задала ряд вопросов. По закрытому стационару, по качеству и цене ортопедической обуви от протезно-ортопедического предприятия. А также задала вопросы по льготам для инвалидов на получение транспорта, на получение жилья, по трудоустройству инвалидов. Молодой семье в России есть специальная программа по жилью, многодетной семье есть такая программа. А почему для инвалидов нет такой программы? Пора в корне что-то менять.
Герман Галкин
Фото ОНФ
