- Является ли сегодняшняя массовая вакцинация панацеей от ковида?
- Сегодня никакой массовой вакцинации в большинстве стран мира, в том числе и в России, нет. Прошло 4 месяца с официального начала вакцинации, привито около 5% россиян, и ещё от 15 до 30% переболели. Такими темпами эпидемия в России не закончится и в 2022 году. Массовая вакцинация реально идёт только в Израиле, Великобритании и США плюс ещё десяток небольших стран. В ЕС она идёт втрое быстрее, чем в России, но тоже слишком медленно - просто вакцин не хватает.
Это создаёт проблему не только в связи с тем, что все больше людей болеют и умирают, но и потому, что чем дольше длится эпидемия и чем больше людей болеют, тем больше появляется новых штаммов вируса с непредсказуемыми свойствами - они могут оказаться заразнее или смертельнее, а могут стать неуязвимыми для вакцин.
- Какая вакцина от COVID-19 лучшая? Российская, китайская, американская, британская?
- Та вакцина лучше, которой привились. Лучше привиться «Спутником», чем не привиться «Пфайзером». У каждой вакцины есть свои преимущества и недостатки, но при этом все они дают защиту от заболевания на уровне 70-94%; от тяжелого протекания заболевания на 94-98% и от смерти от ковид-19 практически на 100%.
Побочные эффекты всех вакцин в основном сводятся к гриппоподобному синдрому на 1-2 дня у 5-10% вакцинированных (90-95% вообще ничего не ощущают).
В последнее время обсуждается риск тромбоэмболии после использования вакцины от АстраЗенеки, но связь между ними не доказана. Даже если допустить, что она есть, то на сегодня известно об 11 таких случаях на почти 100 миллионов прививок, сделанных этой вакциной и ее индийской франшизой Covischild - это около 0,00001%. А смертность от ковида сейчас - от 1 до 2%, при 15% случаев тяжелого течения с несомненно тяжкими последствиями. Вот и сравнивайте риски.
- Сколько времени необходимо на исследования, чтобы действительно убедиться в безопасности и эффективности вакцины?
- Нет такого времени. При желании всегда можно говорить, что «А вдруг через год что-то вылезет?», «А вдруг через 10?», «А вдруг через 50?», «А вдруг в следующем поколении?», «А вдруг во втором поколении?».
А если серьезно, то есть два инструмента для оценки рисков: данные прямых наблюдений и теоретические представления о том, что происходит в организме.
Если на первых этапах - например, при вакцинации военнослужащих перед прошлогодним парадом 9 мая, данных клинических испытаний было совершенно недостаточно, и я тогда жестко критиковал решения властей и о параде, и о вакцинации, то сейчас уже только «Спутником» вакцинировано около 10 миллионов человек в нескольких странах, «Пфайзером» - около 150 миллионов, сотни миллионов уже вакцинированы «Модерной» и «АстраЗенекой», это огромные цифры, вполне достаточные для того, чтобы сделать выводы и об эффективности, и об отсутствии недопустимых побочных явлений.
Знания же о том, как работает иммунитет, говорят нам о том, что какие-то неожиданные отдаленные последствия крайне маловероятны. После прививки формируется клеточный и гуморальный иммунитет, причем уровень антител со временем снижается, а в организме остаются активированные В-лимфоциты, «запомнившие» этот вирус. При новой встрече с ним они быстро произведут новые антитела и не допустят развития болезни.
Фактически вакцинация - это тренировка иммунной системы, аналогичная в чем-то спортивной тренировке. И если во время самой тренировки в спортзале ещё можно получить травму, то ожидать травму как отдаленное последствие от тренировки - через пару лет, например, как-то странно.
- Всемирная организация в 2020 году заявила, что на разработку и выпуск вакцины против нового коронавируса потребуется не менее 18 месяцев. Эти сроки Россия уменьшила фактически чуть ли не вдвое. Не слишком ли велик риск ошибиться при такой спешке?
- Минимальные реальные сроки составляли 1-1,5 года на разработку, испытания и производство. В гонке участвовало около 130 научных центров, и через год 8 из них первыми сумели дойти до массового производства. Причем ни один из них не начинал с нуля: BioNTex (реальный разработчик вакцины «Пфайзер») до того 20 лет работала над вакциной против рака, Институт имени Гамалеи 12 лет занимался разработкой аденовирусного вектора как средства доставки для разных вакцин.
Если вам нужно разработать с нуля ракету-носитель, то быстро это не сделать. А если ракета у вас готова, то она может вывести в космос любой спутник и другой полезный груз, который вы к ней прицепите. Сделать же спутник (как космический, так и вакцину) можно достаточно быстро.
Так называемый «вакцинный препарат» делается за пару недель. Но вакциной он становится только после клинических испытаний и допуска к использованию регулятором. Поэтому при наличии готового средства доставки, начав в марте-апреле 2020 года, лидеры потратили 2-3 недели на изготовление вакцинных препаратов, месяц - на лабораторные испытания первой фазы (на животных), 2 месяца - на вторую стадию клинических испытаний (на нескольких десятках или сотен человек), и 6 месяцев - это минимальный допустимый срок - на третью фазу, с тысячами и десятками тысяч участников.
Тем временем разворачивали производственные мощности, и - видя хорошие результаты, уже начинали производить, даже до получения одобрения госрегуляторов. Именно это и позволило разработчикам 4 вакцин, приступив к работе в марте, через 9 месяцев - перед Новым годом, начать массовую вакцинацию. Про риск ошибиться - выше я уже говорил о десятках и сотнях миллионов вакцинированных, с высоким уровнем защиты и фактически отсутствующими неприемлемыми эффектами.
- Можно ли говорить, что имеет место гонка по производству вакцин, конкурентная борьба между странами? И что в основе этой борьбы большие деньги и стремление усилить политическое влияние стран, производящих вакцины?
- Между странами - нет. Государства имеют отношения к производству вакцин только в России и Китае. Во всех остальных странах это частные компании, которых политическое влияние стран волнует меньше всего. Разумеется, для производителей это вопрос и денег - а что в этом ненормального? Для государств же (кроме России и Китая) вакцины и вакцинация - это исключительно вопрос внутренней политики и безопасности. В условиях жесткого дефицита они готовы покупать и использовать любые эффективные и безопасные вакцины.
Но при этом национальные регуляторы и регулятор ЕС, разумеется, стремятся обеспечить гарантии безопасности, а правительства - надёжности поставок.
В ЕС «Спутник» использует Венгрия, а остальные страны предпочитают не связываться. Не потому, что он плохой, а потому что он заведомо не может обеспечить потребности полумиллиарда населения Евросоюза - просто мощностей таких и близко нет. Напомню, что в своей-то стране им пока привито всего около 7 миллионов человек.
- Каково реальное состояние российского здравоохранения? Можно ли говорить, что Россия успешнее справилась с эпидемией коронавируса, чем Европа и Америка?
- О состоянии российского здравоохранения все читатели имеют представление, и я догадываюсь, какое. А эпидемию Россия проходит хуже, чем большинство стран мира. Все россияне понимают, чего стоят радужные официальные отчеты. Самым объективным критерием последствий эпидемии является избыточная смертность.
За 2020 год (а эпидемия фактически захватила 9 месяцев из него) избыточная смертность составила 324 тысяч человек, а с учетом ожидаемого снижения нормальной смертности - 358 тысяч человек. Только в январе 2021 года она составила 50 тысяч человек.
Никаких других факторов, которые могли бы объяснить эти смерти иначе, чем эпидемия, нет. Кстати, это признала и Татьяна Голикова, которая считает, что «от 90 до 100% этой смертности - последствия эпидемии».
По смертности на 100 тысяч человек населения Россия на первом месте в мире.
- Вы доверяете официальной российской статистике ковидной смертности?
- Нет.
- Насколько важны маски и социальная дистанция для того, чтобы защититься от заболевания коронавирусом?
- При разовом контакте маска, правильно надетая на больного, защищает окружающих на 95%, а правильно надетая на здорового, защищает его на 50%. Наряду с дистанцией 1,5-2 метра это позволяет эффективно защититься от инфекции, особенно, если в масках все, и маски надеты правильно.
Если же использование масок имитируется, что обычно в России, то ответ очевиден. Разумеется, если эпидемия продолжается долго, то вероятность рано или поздно заболеть растёт, даже если все правильно носят маски. Однако маски и дистанция ещё и снижают интенсивность заражения - а от полученной дозы вируса зависит тяжесть болезни - пройдёт она бессимптомно или легко или тяжело, вплоть до летального исхода.
Но ни маски, ни дистанция не решают задачи прекращения эпидемии.
Прекратится она только тогда, когда иммунитет будет у 75-80% населения. Либо после вакцинации, либо после болезни. Сейчас переболели от 15 до 30% россиян (в среднем 25%), и ещё 7% привились. То есть до популяционного иммунитета ещё примерно 45%, или почти 70 миллионов россиян. Если этого достичь через «все переболеем», то при смертности 1% это ещё примерно 700 тысяч трупов примерно за 2 года. Может, лучше все же вакцинироваться?
Для справки:
Сергей Симак - кандидат биологических наук, одним из направлений исследований в течение 20 лет является изучение природных очагов особо опасных арбовирусных инфекций. Автор более чем 120 научных работ, в том числе 5 монографий и 4 учебников, среди которых «Экологическая иммунология» (в соавторстве).
P.S. В Израиле сейчас вакцинировано около 60% всего населения - он на первом месте в мире по темпам вакцинации. В апреле эпидемия коронавируса там закончится.
