Небольшая комната Штаба с трудом вместила всех журналистов, которые пришли пообщаться с Алексеем Навальным. На стенах были развешаны «лозунги»: «Справедливость для всех, а не произвол силовиков», «Бороться с коррупцией, а не мириться с воровством» и другие. Стало ясно, что Навальный выстраивает свою предвыборную программу на противопоставлении имеющемуся курсу.
Политик прибыл без опоздания и тут же признался, что счастлив, наконец, доехать до Челябинска.
«Город нас очень радует – он находится на четвертом месте по количеству волонтеров, мы уже выполнили норму по сбору подписей (подписи за допуск Алексея Навального на выборы президента России – прим.ред). В Магнитогорске вообще аномальное количество волонтеров. Мы довольны тем, как идут дела», - признался Алексей Анатольевич.
Далее политик напомним, что многие СМИ говорили, что зря он, мол, нападает на Юревича, делает расследования. «Единороссы его долго защищали. И где сейчас губернатор Юревич? То ли в Лондоне, то ли в Израиле, и даже сама власть рассказывает всем, какой он плохой. Послушали бы нас тогда – и всех этих случаев жуткой коррупции в области, о которых сейчас говорит Кремль, не было бы. Мы были правы», - подтвердил Алексей.
В отношении Юревича, кстати, Навальный, получается, солидаризируется с заинтересованными в давлении на экс-губернатора группами силовиков, особенно из ФСБ. Которые уже давно мечтали выдавить популярного политика из "Единой России" и региона. Странно, что у оппозиционного деятеля все еще сохраняется такая точка зрения в отношении Юревича. Тем более что судебных решений в отношении бывшего губернатора нет. А значит, пока нет никаких оснований говорить о его виновности. Ранее мы сообщали: возможной причиной давления на Юревича является желание заинтересованных людей в Москве отобрать эффективный бизнес, который он построил. Именно поэтому в вину экс-губернатору вдруг сейчас ставят события 5-летней давности, по которым ранее у Юревича уже брали объяснения как у свидетеля.
По мнению Навального, власти понимают успех его команды. Именно с этим, мол, связан арест руководителя Челябинского штаба Алексея Табалова (он был арестован после несанкционированного митинга 26 марта). «Но нас это не остановит. Текущую компанию нельзя остановить, убрав одного, двух, двадцать людей. Есть, в первую очередь, избиратели, и они хотят перемен, их всех не арестуешь. Люди понимают, что власть за 17 лет зашла в тупик», - убежденно заявил лидер ФБК. После этой небольшой речи Навальный перешёл к ответам на вопросы журналистов.
- Почему начальником Челябинского штаба стал именно Алексей Табалов?
- Начальников штабов назначает Леонид Волков, я этой работой не занимаюсь. Но вообще это делается на конкурсной основе: люди отправляют резюме, проходят собеседование. Люди, оговорюсь, разные, не все с партии «Прогресса». Есть и либералы, и националисты. Меня устраивает и решение Волкова, и, собственно, работа Табалова.
- Кто ещё войдет в штаб в Челябинске?
- У нас волонтерские штабы, люди не на зарплате. На данный момент в Челябинске у нас две тысячи волонтеров. И основной задачей становится координация.
- За что Вы выступаете?
- Я последовательно выступаю за то, чтобы московская власть – Кремль – которая забрала все полномочия и деньги у регионов, вернула их обратно на местный уровень. Это не анархизм, это нормальная система, свойственная развитым странам. Путин 17 лет строил другую систему. В Челябинской области денег нет – они в Москве. У всех регионов недавно еще отняли несколько процентов налога на прибыль. Получилось хорошо? Нет, получилось плохо. Европейская система в том, что те деньги, которые зарабатывают города, должны в них же и оставаться.
- Ожидать ли челябинцам антикоррупционные расследования в нашем регионе?
- Челябинская область - вообще форпост ФБК. К примеру, Владимир Золотухин напрямую участвовал в большинстве наших расследований. Он живет и работает в Челябинске. Он один из самых квалифицированных специалистов по госзаказам. Но мы не можем его энергию направить только на область, он работает со всей страной, а она большая.
- Предполагается ли финансирование штаба?
- Мы смогли собрать 40 миллионов, пока нам этого хватает. Но расходы растут. Вот мы стоим в помещении, за него мы платим 60 тысяч в месяц аренды. Арендодатели нам скидок не дают, как видите. Наш козырь – волонтеры, а они работают бесплатно.
- Будете ли вы помогать задержанным на митингах 26 марта? Говорят, некоторым угрожают исключением из учебных заведений или увольнением с работы.
- Мы собираем деньги для выплаты штрафов тем, кто был задержан и оштрафован 26 марта. Но смотрите, что получается: митинг не санкционированно прошел, было больше трёх тысяч человек. Власть грозила, что всех заарестует, пока арестовали только Табалова, да и то, чтобы сорвать мой приезд. В Москве при всем многолюдстве митингов, арестовали и посадили на несколько суток 80 человек. Это просто демонстративная попытка запугать. Реальных возможностей для массного задержания нет. На весь Челябинск три автозака.
- Вы ожидали такого количества людей?
- Меня волнует, почему вы не ожидали? Митинг прошел в 83 городах – люди захотели и вышли. Протестную волну не я организовал, это ощущения людей. Власть желания людей демонстративно не замечает, и люди выходят на улицы. Они не за меня выходят, а против власти. Следующий митинг 12 июня. Следите за группами в соцсетях.
- Раньше тот, кто контролировал телевидение, контролировал всю страну. А сейчас с развитием интернета как обстоит дело?
- Мы пробили большую брешь в стене цензуры. Но телевидение - до сих пор основной способ подачи информации. Сейчас трансляции ФБК не уступают в охвате крупнейшим радиостанциям. Прямую трансляцию митинга 26 марта смотрело 4 миллиона человек. Расследование «Он вам не Димон» - более 20 миллионов. Мы начинаем конкурировать с гостелевидением. Интернет - это то, что нам помогает. Неудивительно, что все законодательные инициативы Кремля сейчас направлены на его ущемление.
- Вам не кажется, что не люди плохие, а правила, по которым они живут – то есть Конституция – плохие?
- Не конституция же заставила Медведева украсть 80 миллиардов и потратить их на дворцы. Я, как кандидат в президенты, представляю ту часть общества, которая не хочет соблюдать ни «путинские», ни «американские», ни «зимбамбвийские» правила. Я представляю людей, которые хотят простых вещей: роста минимальной зарплаты, нормальной экологии, покупать квартиры в кредит не под 15%, а под 2% годовых.
- Как вы относитесь к смертной казни?
- Я против смертной казни. Российская судебная система не способна отличить виновного человека от невиновного. У нас обвинительных приговоров 99%. О какой смертной казни можно говорить?
- Как относитесь к легализации оружия?
- Автоматы разумеется, продавать не надо, но короткоствол необходимо легализовать.
- После декриминализации побоев в семье женщины стали незащищённой категорией населения. Как Вы к этому относитесь?
- У нас какую социальную категорию ни взять, все несчастные и запуганные. Как только люди осознают себя как группа и говорят о своих правах, их начинают давить. Закон о декриминализации домашних побоев – глупость несусветная. Это продолжение традиционного российского бытового насилия, когда люди кухонными ножами друг друга режут. Это даже звучит странно - я выступаю за то, чтобы женщин не били. Дикость какая-то. За отсутствие побоев не надо выступать, этого не должно быть по факту.
- А что касается ЛГБТ-сообщества? Особенно после расследований «Новой газеты»?
- То, что власть одобряет убийство людей нетрадиционной ориентации – это «чудовищно» и «безумно». Я не защищаю конкретно геев, я просто за равные права для всех.
- Как Вы относитесь к реформе местного самоуправления?
- Реформа местного самоуправления в России сводится к уничтожению местного самоуправления. Нет ни одного сравнительно крупного города, где мэр выбирается, даже на уровне поселений не избирают глав администраций. Но сити–менеджер всегда работает хуже мэра. Чиновник, который не боится общественного мнения, всегда работает хуже, у него избиратель один - губернатор, у губернатора тоже избиратель один – президент. Вот система и деградирует. Вся система самоуправления будет зачищена под ноль, т.к. там еще есть какие-то остатки демократии.
Ева Полякова
